Ученики преподобного Сергия

УЧЕНИКИ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ

Предлагаем вашему вниманию жизнеописания отцов Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

12 июля — день памяти первого наместника Троице-Сергиевой Лавры после ее открытия в 1946 году митрополита Гурия (Егорова, †1965)

Митрополит Гурий (в миру Вячеслав Михайлович Егоров) родился 1 июля 1891 года в Опеченском Посаде Боровичского уезда Новгородской губернии в мещанской семье. Осиротел в раннем детстве, воспитывался у родственников в Санкт-Петербурге. В 1911 году окончил Петровское коммерческое училище кандидатом коммерческих наук и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию. С началом Первой мировой войны, прервав обучение, добровольцем ушел на фронт. Служил братом милосердия; был демобилизован по болезни и осенью 1915 года вернулся в Академию.

4 декабря 1915 года пострижен в мантию, 6 декабря рукоположен во иеромонаха. В 1916–1917 годах был клириком Воскресенско-Покровского Нежадовского женского монастыря Петроградской епархии. Окончил Санкт-Петербургскую духовную академию и был принят в число братии Александро-Невской Лавры, получив послушание казначея. Являлся настоятелем Крестовой митрополичьей церкви Александро-Невской Лавры и одним из духовных руководителей Александро-Невского братства.

В период 1918–1922 годов — вольнослушатель историко-филологического факультета Петроградского университета. В 1920–1922 годах преподавал Священное Писание Нового Завета в Петроградском богословско-пастырском училище. 22 января 1920 года назначен настоятелем Скорбященской надвратной церкви Александро-Невской Лавры. В 1922 году возведен в сан архимандрита.

1 июня 1922 года арестован, приговорен к трем годам ссылки в Архангельскую губернию, однако затем место ссылки заменили на Туркестан. В 1923–1925 годах пребывал в ссылке близ города Полторацка (впоследствии г. Ашхабад) в Туркмении. На обратном пути из ссылки участвовал в отпевании Святейшего Патриарха Тихона в Москве.

По возвращении в Ленинград был настоятелем храмов лаврской киновии, заведующим Богословско-пастырским училищем при Лавре. В 1926–1928 годах — настоятель Успенского храма подворья Киево-Печерской Лавры, благочинный монастырей Ленинградской епархии.

27 мая 1927 года арестован по делу Богословско-пастырского училища. Обвинен в хранении и распространении лекций контрреволюционного содержания. Через полгода освобожден под подписку о невыезде, затем дело прекращено.

24 декабря 1928 года арестован по делу религиозно-философского кружка «Воскресенье». На допросе показал, что с 1925 года посещал этот кружок, но вышел из него в 1927 году. 22 июля 1929 года осужден Коллегией ОГПУ по ст. 58–10, 58–11, приговорен к трем годам концлагерей. В 1929–1933 годах отбывал срок в Белбалтлаге, где работал бухгалтером.

После освобождения жил у родственников в Ташкенте. В 1938 году поселился в Фергане. Работал бухгалтером, служил келейно; окормлял небольшую общину духовных детей. В период с 1944 по 1945 год — настоятель Покровского собора в Самарканде, исполнял обязанности секретаря епархиального совета Ташкентской епархии.

С 1945 года — почетный настоятель Ильинского храма Загорска.

1946 год

В 1945 году по приглашению Патриарха Алексия I (Симанского) архимандрит Гурий стал первым наместником вновь открытой Троице-Сергиевой Лавры. Впоследствии он рассказывал, как в дни открытия Лавры проходило переоблачение мощей преподобного Сергия, во время которого в раку вернули честную главу, сокрытую ранее из страха поругания мощей: «Патриарх прислал новую схиму. Я держал в руках череп Преподобного. Он большой, больше обычного, совершенно белый, красивый. Сохранилась окладистая борода, как рисуют. Обыкновенно, подходя к черепу, чувствуешь какое-то содрогание, страх. А здесь меня охватило какое-то благодатное чувство, как бы исходящее от него. Святые мощи мы облекли в схиму. Лицо я закрыл покровцем. Святые мощи мы переоблачали тайно. Двери держали два моих послушника: Игорь Мальцев и Саша Хархаров. Но народ чувствовал, что что-то делается, и громадная толпа стояла вокруг Успенского собора».

Игорь Мальцев впоследствии стал протоиереем, Александр Хархаров был пострижен в монашество с именем Михей, стал архиепископом. Вместе с митрополитом Иоанном (Вендландом) это были ближайшие чада владыка Гурия – их называли семьей, «братством владыки Гурия». Протоиерей Игорь, вспоминая о времени наместничества владыки в Троице-Сергиевой Лавре, рассказывал, как после открытие Лавры в 1946 году первоначальная реставрация и все тяжести этого времени легли на плечи отца Наместника.

25 августа 1946 года состоялась епископская хиротония архимандрита Гурия, которую возглавил Патриарх Московский и всея Руси Алексий I. Владыка был назначен епископом Ташкентским и Среднеазиатским. С собой в Ташкент он взял иеромонаха Иоанна (Вендланда), Александра Хархарова и Игоря Мальцева. 

В 1952 году епископ Гурий был возведен в сан архиепископа, 1953 году назначен на Саратовскую кафедру. С ним поехала вся его духовная семья: отец Игорь, иеромонах Михей, архимандрит Иоанн. Это был тяжелый период для владыки: обстановка в Саратовской епархии была непростая. Об этом свидетельствует характеристика, данная саратовским благочинным в январе 1957 года: «Было известно, что по переводе архиепископа Гурия из Ташкента новым Ташкентским епископом Ермогеном священник Мальцев был переведен из собора в село, о чем священник Мальцев не упоминает. Это надо восстановить по другим документам в личном деле. За время служения о. Игоря замечено, что на первых порах он вел себя довольно развязано в содружестве “с о. Михеем” и, конечно, косвенным образом является виновником произведенной смуты 1954 года. После ухода архиепископа Гурия поведение священника Мальцева стало нормальным и замечаний нет».

В 1954 году владыку перевели на другую кафедру, назначив архиепископом Черниговским и Нежинским. После отъезда архиепископа Гурия из Саратова отец Игорь с семьей остался в Саратове и в общей сложности прослужил здесь 14 лет. 

В 1955 году владыка Гурий — архиепископ Днепропетровский и Запорожский; в 1959 году — митрополит Минский и Белорусский. В Минск с ним поехал иеромонах Михей.

Митрополит Ленинградский Гурий, постоянный член Священного Синода

В 1960 году владыка — митрополит Ленинградский и Ладожский. После его переезда в Ленинград отец Михей остался в Минске и в 1963 году был назначен наместником Жировицкого монастыря. 

В 1961 году владыку Гурия назначают митрополитом Симферопольским и Крымским. Как постоянный член Священного Синода, он пытался оказывать противодействие антицерковной политике правительства Н. С. Хрущева.

Большой интерес представляют воспоминания о владыке Гурии митрополита Иоанна (Вендланда): «Пишущий эти строки духовный сын почившего Владыки был знаком с ним с 1927 года и прожил вместе с ним под одной кровлей с 1933 по 1953 год, поддерживая до самого последнего времени личное общение и переписку со своим духовным отцом. <…> В монашестве отец Гурий искал прежде всего молитвенного общения с Богом через Иисусову молитву и правильное, уставное совершение богослужения. Он не был противником некоторого сокращения службы, приспособительно к силам и занятости богомольцев, но всегда стремился к тому, чтобы богослужение сохраняло свою структуру и вселяло в души молящихся смысл и красоту своего содержания. Поэтому он всегда сам выбирал и размечал по строчкам стихиры и требовал, чтобы они пелись на глас; в канонах он заранее, перед богослужением, выбирал наиболее понятные и значительные по смыслу тропари. Владыка требовал от священников, чтобы даже известные всем почти наизусть Евангелия воскресных всенощных прочитывались про себя прежде, чем их читать вслух. <…> С большим благоговением относился владыка Гурий к Священному Писанию. Помню, еще очень молодым (мне было всего 18 лет), я спросил отца Гурия, как лучше читать Евангелие. Он посоветовал мне завести тетрадку, согнуть ее вдоль пополам и, читая Евангелие, на одну половину записывать появляющиеся у меня вопросы, но не сразу пытаться ответить на них. Ответ, говорил он, придет сам впоследствии из другого места Евангелия, и тогда его надо записать на другую половину тетрадки, против вопроса. Я стал так делать и получил великую пользу. Однако не только любовь к богатствам православной гимнологии, красоте служб, не только ежедневная молитва и не одно чтение слова Божия составляли главное в жизни покойного Владыки. Самым главным, центром его духовной жизни было Божественное таинство Евхаристии…»

Митрополит Гурий преставился 12 июля 1965 года — мирно почил дома в Симферополе, отслужив праздничную литургию. Был погребен на Всехсвятском кладбище Симферополя. Архимандрит Михей и отец Игорь присутствовали на его отпевании. Не смог приехать только владыка Иоанн, так как в это время он нес послушание в Америке.

В октябре 1967 года отец Игорь с семьей переехали в Ярославль, где к тому времени уже находился митрополит Иоанн (Вендланд). Владыка принял отца Игоря по-отечески и назначил своим келейником.

В 1969 году архимандрит Михей вынужден был покинуть Жировицкий монастырь. Он тоже приехал в Ярославль под омофор митрополита Иоанна. Так воссоединилась духовная семья владыки Гурия.

14 июля – день памяти схиархимандрита Михаила (Балаева)

Схиархимандрит Михаил (в миру Виктор Федорович Балаев) родился 7 июля 1924 года в деревне Богородское Загорского района Московской области (ныне пригород Сергиева Посада), в семье крестьян. Окончил семилетнюю школу, а затем Богородскую профессиональную школу резьбы по дереву[1], получив профессию художника-скульптора.

Виктор Балаев был призван на фронт в 1942 году в возрасте 18 лет. Вначале он был направлен в 4 запасной железнодорожный полк, после воевал в составе 75 отдельного восстановительного железнодорожного батальона. В марте 1943 года в составе одной из стрелковых частей 33-й армии он участвовал в боях за освобождение Вязьмы от немецко-фашистских захватчиков. В 1941 году в тех местах проходили наиболее ожесточенные бои, буквально каждая пядь земли была обильно полита солдатской кровью. Несколько советских военных группировок тогда очутились в так называемом «Вяземском котле» и попали под массированный огонь фашистской авиации и артиллерии. Попытка прорваться из кольца окружения была предпринята 14 октября 1941 года — в праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Некоторым удалось вырваться из «Вяземского котла» — им было видение Царицы Небесной.

Отец Михаил впоследствии передал рассказ своего сослуживца — участника событий 1941 года: «Когда определялись места прорыва, то точек было несколько: в районе деревни Мартюхи, где сейчас стоит скит монастыря, в районе деревни Доманово, еще — по реке Курьяновке, там, где строится монастырь, и под деревней Марково. Задача была рассеять внимание неприятеля и сделать так, чтобы хотя бы один из прорывов удался.

Прорывались одновременно. Солдат-сослуживец сказал, что, когда они выходили от села Богородицкое по реке Курьяновке, все видели, как над верхушками деревьев шла женщина в длинном платье и жестом руки приглашала за собой, вела и указывала путь. Те, кто видели это явление, поняли, что это не кто иной, как Божия Матерь, так как недалеко была церковь в честь Ее иконы “Одигитрия”».

Сам отец Михаил принимал участие в боях за освобождение Вязьмы в 1943 году. Он вспоминал об этом так: «Шли мы через Сычевку на Вязьму. Весна 1943 года, грязно, болота. Очень тяжело было. Передвигались практически все время пешком. Когда приблизились к Вязьме, нужно было форсировать реку. Было это 12 марта. Над рекой на горе стоял большой собор. Там укрепился немецкий пулеметчик. Несколько атак захлебнулось. Подошла наша очередь, идти надо по тонкому, покрытому водой льду. Я внутренне сказал себе тогда, что, если останусь жив, — уйду в монастырь. Наша рота пошла в атаку. Перебежал через реку. Лег в окоп. Посмотрел по сторонам. До берега добежало лишь двое из ста. Так Господь меня спас».

12 июня 1943 года младший сержант Виктор Балаев был ранен и направлен в эвакогоспиталь. 11 мая 1944 года из военно-пересыльного пункта 2023 стрелкового полка он выбыл в 19 гвардейскую стрелковую дивизию. В 1947 году демобилизовался в звании старшего сержанта.

Спустя десятилетия, когда отец Михаил узнал, что под Вязьмой планируется создание женского монастыря в память о воинах, павших за Отечество, он рассказал историю о явлении Пресвятой Богородицы в 1941 году и благословил написать образ с условным названием «Вяземская-Ратная». Икона создана в мастерской Валерия и Наталии Колтовых, в Твери. 22 февраля 2014 года, во время заупокойного богослужения мясопустной родительской субботы, в Иоанно-Предтеченском соборе города Зарайска написанная к тому времени икона Божией Матери, именуемая «Одигитрия Вяземская-Ратная», была освящена.

Вернувшись на родину в 1947 году, Виктор проработал два года художником-инструктором в профтехшколе деревни Богородское. Он был включен в членство товарищества Союза художников, а потом и областного Союза художников. Через несколько лет по окончании войны Виктор Федорович Балаев сдержал данный им Богу обет. 12 июня 1959 года он был принят послушником в Троице-Сергиеву Лавру. На следующий год подал прошение на имя наместника Лавры архимандрита Пимена (Извекова), будущего Патриарха Московского и всея Руси, о пострижении в монашество. В прошении говорилось: «От малых лет имея горячее желание послужить Богу, смиренно прошу Вашего благословения, отец Наместник, постричь меня в иноческий чин. Обязуюсь все послушания, возложенные Вами и старшими на меня, выполнять добросовестно и сберегать уважение и послушание к братии Лавры и трудиться всегда честно и добросовестно во славу обители преподобного Сергия». Прошение было удовлетворено, и 19 августа 1960 года, в праздник Преображения Господня, наместником Лавры архимандритом Пименом послушник Виктор был пострижен в монашество с именем Иоасаф, в честь святителя Иоасафа Белгородского. В обители отец Иоасаф нес послушания рабочего кухни, дежурного в проходной будке, пономаря Троицкого собора. Он был одним из ближайших помощников (келейников) Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского).

29 августа 1961 года епископом Николаем (Кутеповым) монах Иоасаф был хиротонисан во иеродиакона, а 18 октября 1969 года рукоположен в сан иеромонаха. Он был определен на послушание в летнюю Патриаршую резиденцию в Переделкино. 4 апреля 1974 года возведен во игумена. В 1988 году с выражением благодарности за понесенные многолетние труды батюшка был освобожден от возложенного послушания и возвращен в Троице-Сергиеву Лавру. Вскоре он подает прошение о пострижении в великую схиму. В октябре того же года архимандритом Алексием (Кутеповым), наместником Лавры, архимандрит Иоасаф (Балаев) был пострижен в схиму с именем Михаил.

Последние годы пред кончиной, страдая от ран, полученных в годы войны, схиархимандрит Михаил провел в своей келии. 14 июля 2009 года он скончался от ишемической болезни сердца. В своем соболезновании Наместнику и братии монастыря Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл отметил: «Со скорбью воспринял весть о кончине одного из старейших насельников Свято-Троицкой Сергиевой Лавры схиархимандрита Михаила (Балаева). Его почти полувековое монашеское служение началось под покровительством святителя Иоасафа Белгородского. При постриге в схиму его небесным заступником и ходатаем стал святой Архистратиг Божий Михаил, что явилось знамением пламенной веры схиархимандрита Михаила и ревностного служения Господу. Двадцать лет приснопамятный инок с прилежанием во славу Божию нес послушание в Патриаршей резиденции в Переделкино. Его усердием поддерживалось должное благолепие, сохранялась преемственность древних традиций. На протяжении последних двух десятилетий отец Михаил неленостно совершал иноческий подвиг в стенах Троице-Сергиевой Лавры, стяжав уважение и любовь братии. В связи с постигшей утратой выражаю искреннее соболезнование Вам, досточтимый владыко Наместник, и всем насельникам монастыря. Да упокоит Господь душу новопреставленного схиархимандрита Михаила в обителях небесных и сотворит ему вечную память».

Схиархимандрит Михаил погребен на братском кладбище в селе Деулино Сергиево-Посадского района.

Лаврские фронтовики: подвиг братии обители преподобного Сергия в годы Великой Отечественной войны / Сост. иеромонах Пафнутий (Фокин). Сергиев Посад: СТСЛ, 2022.

«На Софрониях Церковь держится…»

Нищелюбец и нестяжатель – лаврский иеродиакон Софроний (Кузин)

17 июля в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре молитвенно вспоминают иеродиакона Софрония (Кузина), отошедшего ко Господу в этот день в 2001 году. «Особенный, странный, грубый, нелюдимый» – нередко можно было услышать именно такие эпитеты в адрес батюшки при его жизни. «Никакого толку от тебя нет, Софроний!» – бывало, говорил ему кто-то из братии в сердцах. «Как на Иванах Русь Святая держится, так на Софрониях – Русская Православная Церковь», – нахмурившись, отвечал монах. И лишь по отшествии «грубияна» и простеца в вечность стал понятен истинный смысл этих слов – когда братия начали потихоньку рассказывать друг другу эпизоды, свидетелями которых они были, обнаружилась глубина подвига простого иеродиакона и богатство его тайных добродетелей.

Иеродиакон Софроний (в миру Сергей Никанорович Кузин) родился 19 сентября 1922 года в селе Дунаевка Юрьев-Польского района Владимирской губернии в семье рабочего. Окончил четыре класса начальной школы. Некоторое время жил в детдоме – мать умерла, отец погиб на фронте.

Иеродиакон Софроний

В конце первого года Великой Отечественной войны Сергия призвали в армию, но на передовой побывать не пришлось – попал на Забайкальский фронт. Нательный крест не снял, хотя угрожали и даже называли предателем. Позднее отец Софроний вспоминал: «За время войны я не сделал ни одного выстрела – не мог стрелять».

После войны Сергий пару лет работал в военизированной охране, а в 1948 году загорелся желанием поступить в Троице-Сергиеву Лавру. В первый раз ему отказали из-за отсутствия прописки. Но желание послужить Преподобному было настолько велико, что он решил устроиться пастухом в один из колхозов Загорского района, заработать прописку и тогда пойти в Лавру. Сергий вошел в доверие к председателю, а о монастыре молчал и шесть лет пас скотину. Когда же наконец подошел срок и он пришел получать документы, председатель сказал ему: «Только смотри, чтоб в монастырь не ходил!» На что тот спокойно, даже с вызовом, ответил: «Как же! Обязательно пойду!» Председатель был в ярости, но поделать уже ничего не мог...

В феврале 1954 года Сергий пришел в Лавру и был принят послушником. 21 августа 1956 года наместник обители архимандрит Пимен (Извеков), будущий Патриарх Московский и всея Руси, совершил его постриг в монашество с именем Софроний – в честь преподобного Софрония, архиепископа Кипрского. На Благовещение 1958 года епископ Полтавский и Кременчугский Серафим (Шарапов)[1] рукоположил его во иеродиакона.

Поначалу отец Софроний нес послушания рабочего на кухне, сторожа и уборщика, затем три года работал на просфорне. По рукоположении в сан иеродиакона на первой же службе вышел из алтаря и без остановки прочитал сразу все прошения ектении, напечатанные в Служебнике. Но потом освоился и служил уже хорошо.

Особые взаимоотношения сложились у отца Софрония с братским духовником архимандритом Кириллом (Павловым). В пору казначейства отца Кирилла у иеродиакона Софрония было послушание, о котором никто не знал: он приходил к отцу казначею и получал деньги на бедных людей. Зайдет к отцу Кириллу, выйдет и вскоре появляется у монастырской проходной, где раздает эти деньги нуждающимся, как бы от себя. Благодаря этому отец Кирилл освобождался от нападений и искушений, связанных с раздачей милостыни в те нелегкие годы.

Отец Софроний очень любил бедных лаврских прихожан, свою собственную пенсию он также раздавал нищим. Если просили, мог, не жалея, отдать сразу все деньги. Любовь к нищим и нестяжание – в этих дополняющих друг друга доброделаниях он нашел себя. Отыскивал бутылки, чистил, отмывал их. После братского обеда собирал оставшиеся на столах продукты, в бутылки наливал компот, морс, выносил все это уже ожидающим его на братской проходной нищим. Отец Софроний каким-то непостижимым образом различал, кто из них больше нуждается в помощи. Весьма своеобразно батюшка отмечал свои именины: после обеда выносил к монастырской проходной большой поднос с горой разных угощений. Постоянно кормил птичек хлебом, оставшимся после братской трапезы.

Его келья имела крайне аскетический, плачевный вид и во всем корпусе требовала ремонта в первую очередь, однако отец Софроний отказывался, чтобы ее ремонтировали. Здесь были только стол, скамейка, стул да кровать, старенькие ряса и подрясник, с которым связана интересная история. Как-то отец Наместник дал батюшке персональное послушание – поменять старый короткий подрясник на новый: «Софроний, ну что ты ходишь в таком старье, иди в пошивочную, пусть снимут мерки, сошьем тебе все новое». Как только отец Софроний получил новый подрясник, он взял топор и возле братской бани, где кололи березовые дрова, отрубил его нижнюю часть, после чего продолжил ходить по-старому – в подряснике длиной по лодыжки.

Иеродиакон Софроний отличался молчаливостью. А если говорил, то очень весомо и глубоко, мог сразить любого монастырского острослова. Ответы его становились настоящими афоризмами. Так, однажды в трапезной к отцу Софронию подсел один архимандрит и несколько вольно, но с любовью обратился: «Отец Софроний, как хорошо с тобой рядом покушать!» На что тот очень серьезно и невозмутимо ответил: «А в аду со мной приятно будет сидеть?» По воспоминаниям братии, батюшка частенько говорил грубости. Мог зайти в магазин, попросить конфетку, вместо «спасибо» сказать «фу, какая гадость» и уйти.

Патриарх Пимен во время своих визитов в Лавру любил навещать братию – ходить по кельям, смотреть, кто как живет, интересоваться, как братия молятся, как трудятся, есть ли в чем нужда… Однажды он решил навестить отца Софрония. Постучал в дверь – нет ответа. Постучал еще раз – то же самое. Постучал в третий раз, уже со словами: «Отец Софроний, открой, это Патриарх Пимен», на что батюшка потребовал: «Молитву!» После того как Святейший смиренно произнес: «Молитвами святых отец наших…», отец Софроний открыл дверь и спросил: «Зачем Вы пришли? Вообще-то, я Вас не звал».

При этом нельзя обвинить отца Софрония в непочтительности по отношению к священноначалию. Истинное отношение к Первосвятителю проявилось однажды во время праздничного застолья в день его тезоименитства – правда, в свойственной батюшке манере. Когда говорили тост и поднимали бокалы за Святейшего Патриарха, Свято-Троицкия Сергиевы Лавры священноархимандрита, все встали, кроме отца Софрония. Отец протодиакон, стоящий напротив сидевшего отца, сделал замечание: «Отец Софроний, за здравие Святейшего!!!» – на что тот ответил: «За Святейшего надо не пить, а молиться».

Основным послушание батюшки было дежурство в храме по ночам накануне праздников. В то время в Лавре была традиция: храмы не закрывали на ночь накануне воскресных и праздничных дней, паломники могли находиться здесь всю ночь, до ранней литургии, – совершать общее правило ко причащению, отдыхать. Отец Софроний перед литургией убирал стулья, лавки – тащил их по полу через весь храм к свечному ящику. Вскоре раздавался оглушительный грохот – это он перебрасывал лавку или стул через барьер свечного ящика, где они раньше стояли. Так своеобразно наводил порядок. После ночных бдений часто причащался в своей старенькой ряске вместе с мирянами.

Однажды обнаружилась утечка электричества в Варваринском корпусе. Начали выяснять, в чем дело, пошли с проверкой по кельям. И каково же было удивление проверяющего, когда он зашел в келью отца Софрония и обнаружил, что у него под кроватью в ряд стоит несколько включенных электрических плиток, а батюшка лежит и тихонечко «прожаривается»!

А в банные дни он, наоборот, любил занимать купель с ледяной водой. Когда кто-то из братии хотел окунуться после парилки – не пускал. «Молча бултыхался в холодной воде, что-то напевал, – вспоминает один монах. – При этом отвечал на духовные вопросы. До сих пор благодарен ему за ответы “из ванны”, которые помогли разрешить мне довольно сложные вопросы…»

Иеродиакон Софроний вообще говорил всегда по делу и часто так, что тема разговора раскрывалась с неожиданной стороны. При всем своем неподражаемом юродстве он умел вести себя вполне благопристойно. Это выяснилось, когда отец Онуфрий (Березовский, ныне – Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины) пригласил его провести отпуск в Почаевской Лавре. Во время поездки батюшка вел себя безукоризненно и не позволял себе никаких вольностей.

До последнего дня отец Софроний сохранил ясный рассудок. Умел пошутить, разрядить обстановку. Когда его собирали в больницу и не могли найти свитер, он заметил: «Свитер уехал в Питер».

Возможно, батюшка юродствовал для того, чтобы никто к нему не подходил и не нарушал его молитвенный настрой, особую внутреннюю тишину. Отец Софроний жил отвлеченно от мирской суеты, ни с кем из братии не общался, мало говорил. Он не признавал лечебных отпусков и никогда не покидал Лавру.

После братского ужина иеродиакон Софроний регулярно ходил на вечернее чтение монашеского правила. При этом он лежал на скамейке головой у кафедры, за которой стоял чтец, а иногда стоял на коленях, опершись на лавку, и украдкой вытирал слезы. Каждую субботу он приходил в алтарь к братскому духовнику и подолгу исповедовался.

Пока не ухудшилось зрение, батюшка вместе с братией на службах читал синодики. Однажды кто-то из братии протянул ему второй синодик и услышал в ответ: «Что я, о двух головах, сразу два синодика читать?» На просьбы помолиться он обычно ничего не отвечал, но потом все то, о чем его просили помолиться, как-то устраивалось.

В больнице отец Софроний постоянно просил читать ему пяточисленные молитвы к Божией Матери. При этом чтении он умилялся и плакал. Без слез не мог слушать молитвы с упоминанием имени Богородицы. В последний год болезни за внешностью простого человека открылось то, что ранее никто не знал. Лежа на койке, отец Софроний весь день со слезами непрестанно молился Божией Матери: «Богородица, помози мне! Владычица, не дай мне погибнуть!» Находившемуся рядом келейнику было не по себе, ибо чувствовалось, что старец находится в непрестанном общении с Горним миром...

Во время сборов в больницу братия увидели толстую исписанную крупным ученическим почерком тетрадь. В ней были собраны духовные стихи, изречения, жития святых, подвижников Афона, былины, песни с глубоким, духовно-поучительным содержанием. На вопрос, чья это тетрадь, отец Софроний неопределенно ответил: «Не знаю, кто-то принес...» Но после кончины выяснилось, что почерк был его. По сути, это была не тетрадь, а бесформенный комок из двадцати с лишним школьных тетрадей разного объема, неумело подшитых одна к другой, – почти 800 страниц! Многие листочки с духовными стихами, особенно на покаянные темы, были истерты пальцами. Ясно, что батюшка их часто перечитывал, но от внешнего взора это скрывал...

Скончался отец Софроний 17 июля 2001 года, накануне летнего дня памяти преподобного Сергия, в день первого празднования новопрославленных святых Царственных страстотерпцев. Он преставился на коленочках, в молитве, в уединении. В таком положении его нашел келейник... Тело почившего перенесли в крипту Успенского собора – в храм Всех святых, в земле Российской просиявших. В Лавру на праздник собралось, как всегда, немало архиереев, многие из которых знали отца Софрония лично. Архипастыри приходили, прощались с ним и благословляли его тело во гробе. Отпевание отец Наместник совершил на третий день его кончины, совпавший с днем памяти Собора Радонежских святых. Во время прощальной литии перед Успенскими вратами отец Софроний получил последнее архиерейское благословение от архиепископа Тернопольского и Кременецкого Сергия (Генсицкого), только что отслужившего литургию в приделе Радонежских святых. Старшие отцы заметили, что такого архипастырского напутствия не сподобился никто из братий, скончавшихся в послевоенное время.

Лаврские фронтовики: подвиг братии обители преподобного Сергия в годы Великой Отечественной войны / Сост. иеромонах Пафнутий (Фокин). Сергиев Посад: СТСЛ, 2022.