Библиотека Покровского Хотькова монастыря предлагает новые книги. 2
Святитель Иннокентий Херсонский (Борисов)
(15.12.1800–25.05.1857, память 25 мая/ 7 июня, канонизирован в 1997 г.)
Се Жених грядет в полунощи: Слова и беседы на Великий пост / Сост. Каткова В. – М.: Православный приход храма Святого Духа сошествия на Лазаревском кладбище г. Москвы РПЦ (Издательство Сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского), 2011. – 448 с.
На обложке книги изображена икона "Святой пост"
Новый русский Златоуст – так по праву называли святителя Иннокентия Херсонского в России. Блестяще образованный, наделенный даром слова и обладавший стремлением соизмерять свою жизнь с евангельским идеалом, он нес в своих проповедях слово Божие людям различных сословий и званий, никого из них не оставляя равнодушным. В его слове неизменно и гармонично сочетались примеры из Священной истории с нравственными аспектами, звучавшими в проповедях Спасителя. Но самое главное для нас, современных христиан, берущих в руки творения святителя Иннокентия, – их актуальность, ибо Христос, Которому всей своей жизнью старался подражать Владыка, вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8).
Предлагаем вашему вниманию несколько страниц из представленной книги
Слово на память четыредесяти мучеников
Жалуются иногда на недостаток в церкви проповедников; а мне кажется, что у нас меньше слушателей, нежели проповедников. Ибо, верно, немало таких церквей, в коих не найдется и по десяти слушателей, а проповедников ныне в каждой церкви по сорок. Так называю я празднуемых ныне святых Мучеников; и, верно, никто не лишит их сего священного звания. Ибо если, по слову Писания, не мал уже и тот, кто возвещает истину словом и устами; еще более тот, кто проповедует своими делами и жизнью, то на какую высоту должно поставить того, кто за истину проповеди Евангельской пролил свою кровь и претерпел смерть мученическую? Перед такой проповедью все наши слова и все наше красноречие как слабое лепетание младенца перед величественной речью мужа и старца. Не такая ли проповедь сокрушила идолов и привлекла ко Христу вселенную? У первобытных христиан, гонимых царями и философами, не было не только кафедр проповеднических, но даже храмов; само Богослужение и Таинства совершались изредка, тайно, под землею, среди полуночного безмолвия.
Но глас Евангельской проповеди гремел неумолчно во все концы земли: не давал покоя ни царям, ни философам, увлекая всех и каждого ко Христу. Откуда исходил он? Из мрачных темниц, наполненных христианами; из раскаленных печей и конобов (котлов), в которые повергали их; с пылающих костров и крестов, облитых кровью свидетелей истины. Является на позор среди града или веси исповедник Христов, – и начинается проповедь! Ему предлагают прощение и свободу, богатства и почести, иногда цветущую красотою невесту, да поклонится идолам; но он возводит очи горе´ (к Небу) – и вместо ответа знаменует себя крестом! Его подвергают мукам... – он терпит без ропота и молится о самих мучителях! Его предают на растерзание лютым зверям или пригвождают ко кресту..., – он встречает смерть с таким светлым лицом, с каким редкие идут под венец брачный.
Удивительно ли после сего, что самые грубые толпы народа, пораженные величием души страдальца, придя сами в умиление и некоего рода святой восторг, восклицали: “Велик Бог христианский! Свята вера, дающая такое мужество и презрение жизни!” Этой-то проповедью, братие мои, побежден мир; не оружием, не красноречием, не мудростью земной! И вот, подобных проповедников является ныне пред нами не один, не два, не десять, а сорок, как бы по числу дней Святого и Великого поста.
Что же они нам проповедуют? Проповедуют любить Христа до смерти, не бояться на земле ничего, кроме Бога; пренебрегать всеми благами мира, как брением, веровать в жизнь будущую так, как бы она была пред очами нашими. Ибо что могло расположить их отвергнуть все ласки и обещания судии, презреть все угрозы и лютость мучителя, как не живая вера во Христа и упование жизни вечной? Что заставило претерпеть мороз всенощного пребывания в зимнем озере, сокрушение ног... молотом, как не все терпящая и никогда не отпадающая любовь ко Христу?
“Не только честь воинскую, но и сами тела наши возьми от нас: для нас нет ничего дороже и достойнее поклонения, паче Христа Бога нашего”, – так отвечали мученики на угрозы игемона. Что же мучитель? Кипя гневом и пользуясь временем года, он повелевает их, связанных и обнаженных, повергнуть в озеро, да погибнут от холода; и в то же время, злохитрый, велит устроить на берегу баню, чтобы желающий избежать смерти обрел себе в ней жизнь. Таким образом, и мороз и теплота равно служат злобе мучителя и во искушение подвижников. Но кто и что может разлучить истинно верующих от любви Христовой? Павел давно за всех их дал ответ, что этого не могут сделать ни смерть, ни живот… ни настоящая, ни грядущая (Рим. 8, 38).
Как, вы думаете, братие мои, проведут святые подвижники ночь в озере? Будут воздыхать, плакать, желать, по крайней мере, скорее смерти и призывать ее? Нет, они совершат там всенощное богослужение. Слышите ли, как начинают раздаваться по воздуху псалмы Давидовы? Слышите ли целый хор гласов, призывающих небо и землю, мраз, снег и дух бурен хвалить имя Господне? Это голоса святых страдальцев. Тело их покрывается льдом, а сердце разгорается любовью Христовой; уста от мороза цепенеют, а дух парит, как пламень, горе´, к Богу крепкому и живому. О озеро, не водами, а молитвами наполненное! Не ветром, а Духом Божиим колеблемое! Не бессловесных жителей, а как бы Ангелов бесплотных вмещающее!
Если где, то над этим святым местом и среди этого всенощного бдения можно было ожидать особенного знамения Небесного; и оно последовало! Среди мрака полунощного внезапно разверзаются Небеса, являются венцы Небесные и сходят на главы страстотерпцев. Но что значит, что сих венцов тридцать девять? Где же сороковой? Увы, его нет на Небе, потому что не стало на земле! Один из страждущих, не стерпев мук, обратился к бане, устроенной мучителем; но где мнил несчастный обрести спасение, там внезапно испустил дух. Но место не устоявшего в брани не останется праздным, не нарушится святое число страстотерпцев. Званый обратился вспять – явится не званый, но избранный. В самом деле, кто это без судей и мучителей течет к озеру, свергает с себя одежду и с возгласом: “Я христианин!” – становится на сторону святых Мучеников? Это один из их же стражей, который не предался сну, подобно собратиям своим; бдел, как добрый воин, на страже; видел все терпение и всю веру слуг Христовых; видел венцы, на них сходящие с неба; и, уразумев недостающее число их, по причине малодушия одного, спешит восполнить собою недостаток и принять тот венец, от которого уклонился маловерный собрат их. Опять полный лик, опять всецелое торжество, опять совершенная победа над диаволом! Сорок вошло в озеро, сорок и выйдет, да не будет ни малейшей радости врагу Божию!
Видите ли, как справедливо сказано нами, что каждый мученик есть проповедник? Чем привлечен этот новый подвижник? Не проповедью с кафедры церковной, а венцом святых Исповедников, стоявших за Христа всю ночь в холодном озере. Может быть, он сто раз слышал проповеди учителей христианских, но оставался во тьме идолопоклонства; когда же увидел страдание и мужество Исповедников; когда без слова и проповеди уразумел истину и тронулся душой: пренебрег своим званием, самой жизнью, и в одну минуту из язычника взошел на высоту мученика.
Так действовал некогда пример святых Мучеников! Над нами, кажется, и он потерял всю силу. Святые подвиги их, торжествуемые Церковью, соделались для нас похожи на те сонмы звезд, которые, из-за отдаления, сливаются для нашего глаза в туманно-светлые пятна. Когда наводится на эти пятна зрительная труба, они разделяются в яркие звезды, и мы дивимся их величию; а во все прочее время не обращаем на них никакого внимания, даже не знаем о их существовании. Так, когда проповедник ли, или какая книга расскажет нам о подвигах мученических, мы изумляемся величию души их, не думая, однако же, нисколько о том, чтобы взять с них пример для своих действий, засветить от их небесного огня в своем сердце веру, устремиться по следам их любви к Богу. А без книг и проповедника деяния Мучеников для нас, по невниманию нашему к ним, как бы не существуют. Даже те из нас, кто носит имена святых Мучеников, часто вовсе не знают, кто был тот, именем которого они названы со дня своего рождения.
Но, обратимся к нашим Проповедникам. Итак, озеро не потопило их; зимний мороз не погасил в них пламени веры и любви: вошли в озеро простыми воинами Христовыми, а вышли с венцами победными: все воинство диавола низложили, а сами не потеряли ни единого ратника, ибо на место взятого в плен тотчас явился новый. Что же делает мучитель? Осуждает их на перебиение голеней, и этим, не ведая сам, уготовляет им новый венец на Небе и даже новую отраду в самом мучении на земле. Ибо этим родом мучений и смерти они, подобно апостолу Павлу, восполняли в себе недостаток скорбей Христовых (Кол. 1, 24).
Мог ли после этого оставить их без подкрепления на сей подвиг Тот, Кто Сам в саду Гефсиманском благоволил быть укрепляемым от Ангела? – И вот, в час полунощи, которую святые Мученики проводили в молитве и песнопении, ожидая наутро смерти, темница их исполняется светом Небесным, и они слышат глас глаголющий: “Верующий в Меня, аще и умрет, оживет! Дерзайте, мужайтесь, стойте: побеждающий приимет венец жизни!” Ободренные этим гласом, Страстотерпцы наутро шли на смерть, как мы возвращаемся после долговременного отсутствия в дом отеческий.
Итак, душа их уже воспарила на небо, но святые телеса оставались еще во власти мучителей. Что же делают слуги сатаны (ибо он един был истинным врагом Христа и гонителем христиан: судии и мучители языческие были только его слепыми орудиями, ревнуя по чести мнимых богов своих)? Зная, что христиане дорожат останками святых Мучеников и чтут с благоговением их как святыню, они умышляют лишить из такого сокровища: для этого предают тела пламени, и потом самые останки, после сожжения, высыпают в реку, да не останется на земле и следа от свидетелей истины. Но что могут все усилия врат адовых против Царства Христова? Не напрасно написано: хранит Господь вся кости их, ни едина от них сокрушится (Пс. 33, 21). Для посрамления злобы и лукавства сатаны Мученики являются в сновидении епископу города и повелевают ему именем Божиим взять из реки то, что осталось от тел их. Повеление радостное; но как исполнить его? Как приступить к реке перед глазами мучителей? И, приступив, как найти то, что поглощено водой и смешалось со струями речными? Но для веры и упования нет неисполнимого. Святитель с малым числом верующих идет к реке ночью, без всяких светильников, не ведая сам, как обретется сокровище. И вот, кости мучеников сами собой являются тотчас, как звезды, на дне потока, блистая сиянием Небесным, и верующие без всякого усилия собирают их, яко драгоценное сокровище, яко ободрение для самих себя на подвиг мученический.
Да, братие мои, на подобный же подвиг мученический. Тогда было не то, что ныне: нельзя было, подобно нам, быть христианами по одному имени. Исповедовать Христа значило в то время быть готовым на все: ныне лишиться имущества, завтра подвергнуться ссылке, послезавтра идти на костер или на борьбу со львами и тиграми. И некоторые сомневаются еще, находя в жизни Мучеников чрезвычайные знамения и откровения Небесные, которыми Господь утешал иногда и ободрял их! Но могло ли быть иначе? Когда верные рабы Господни непрестанно жертвовали для славы имени Его всем, самой жизнью, то могла ли любовь Его оставаться холодной к тем, кто умирал за Него, и не обнаруживать Себя перед возлюбленными Своими особенными знамениями; когда и нам, не переносящим для Господа никаких трудностей, не роняющим с головы нашей, можно сказать, ни одного волоса; когда, говорю, и для нас Господь великодаровитый делает так много: оставляет столько Святых Таинств, хранит нерушимо Церковь, не отнимает Евангелия и Креста Своего, ни благодати Святаго Духа? Всемогущий не мог не являть чудес, когда слабый человек, при всей немощи своей, являл со своей стороны, можно сказать, чудеса веры и терпения. Поэтому я в большее прихожу удивление, когда встречаю жизнь Мученика и не вижу чудес, нежели когда нахожу их в избытке.
Взглянем еще раз на светоносный лик наших нынешних Проповедников. Наших, говорю, ибо в самой вещи весьма возможно, что они в сем храме теперь не только духом, но и нетленными телесами своими. В каждом храме, как известно, вероятно, и вам, есть мощи святых Мучеников; но каких именно, того не ведают сами служители храма. Ибо мощи сии преемственно переходят из храма в храм, начав с первобытных времен Церкви. Поскольку же нынешний лик Мучеников один из самых многочисленных; то неудивительно, если и в нашем храме есть хотя одна из тех святых костей, которые, как видели мы, как звезды блистали среди потока во тьме ночной.
Что же вещают нам святые Мученики, присутствуя с нами и святыми телесами своими, или только духом? Все вещают, как мы заметили в начале слова, одно и то же, то есть, любить Господа Иисуса до смерти, не менять заповедей Его ни на что в мире, все терпеть и переносить для сохранения драгоценного залога веры и любви, не почитать ничего страшным, кроме суда и гнева Божия, жить на земле для Неба и вечности и презирать, совершенно презирать и ни во что вменять, где нужно, не только землю и все земное, но самое тело, самую жизнь свою. Аминь.